Певческая традиция украинских переселенцев (с. Воронцовка Полтавского района Омской области)

Творческое наследие народных исполнителей села Воронцовка Полтавского района Омской области представляет собой уникальное самобытное явление народной музыкальной культуры Сибири. Село находится на юге Омской области, на границе с Казахстаном. В двух километрах от него находится озеро Кадал. Воронцовка была основана в 1906 году переселенцами в большинстве из Полтавской губернии, а также из Черниговской, Херсонской, Харьковской, Киевской и Таврической губерний Российской империи. По сведениям переписи населения 1928 году в селе проживало 1021 человек. Население было этнически однородным.

Известно, что первые массовые поселения с компактным проживанием переселенцев из Украины возникли на территории Омской области в конце XIX – начале XX вв. в период аграрного кризиса, когда началось интенсивное заселение южной части Западной Сибири. Поток переселенцев увеличился в 1906 г. в связи с реализацией столыпинской аграрной реформы. Первые поселенцы Воронцовки – семьи Шерстюк, Иващенко, Литвиненко, Хоменко, Колинеченко и пр. Большинство их потомков и по сей день проживают в селе.

В результате полевых сборов, проведенных Отделом русской традиционной культуры Государственного центра народного творчества 2006-2009 гг. (в 2009 г. – этнографическая экспедиция совместно с Сибирским филиалом Российского института культурологии при поддержке гранта РГНФ), в области календарной и свадебной обрядности были собраны песни, этнографическое описание свадьбы, необрядовая лирика, поминальные песнопения, инструментальные наигрыши. Жители Воронцовки сохранили обширный песенный репертуар в сфере обрядового фольклора, полноту украинского свадебного обряда, мастерство ансамблевого исполнения. В общей сложности было зафиксировано 80 образцов, записанных от разных певческих составов и отдельных исполнителей.

Исполнительский состав воронцовского фольклорного ансамбля до начала 2000-х гг. включал от 9 до 10 человек, представлял смешанную традицию полтавских, черниговских, киевских и херсонских переселенцев. В ходе проведения экспедиционных выездов в 2006-2009 гг. собиратели обнаружили в селе два ансамбля народных исполнителей, объединенные семейными и дружескими связями. Более старший состав воронцовских песенниц (4 человека) записан в составе: Антонина Павловна Перетятько, 1930 г.р. (дев.фамилия Василенко, родилась в д. Гостиловка Полтавского района Омской области, родители – переселенцы из Черниговской губернии), Вера Ивановна Зубалей, 1934 г.р. (дев. фамилия Мироненко, родилась в с. Воронцовка Полтавского района Омской области, родители – украинские переселенцы; троюродная сестра А.П. Перетятько), Мария Марковна Сорока, 1935 г.р. (дев. фамилия Зубалей, родилась в с. Воронцовка Полтавского района Омской области, деды – переселенцы из Черниговской губернии), Валентина Яковлевна Коваль, 1940 г.р. (дев. фамилия Лупий, родилась в с. Воронцовка Полтавского района Омской области, деды – переселенцы из Полтавской губернии). Второй ансамбль включает более молодых информантов (4 человека): Екатерина Яковлевна Иващенко, 1944 г.р. (дев. фамилия Рипп, родилась в с. Воронцовка Полтавского района Омской области, деды – переселенцы из Херсонской губернии), Любовь Ануфриевна Романец, 1946 г.р. (дев. фамилия Плисковская, родилась в д. Новосергеевка Полтавского района Омской области, родители – переселенцы из Киевской губернии), Анна Николаевна Добченская, 1938 г.р. (дев. фамилия Голубь, родилась в п. Чашка Полтавского района Омской области, родители – украинские переселенцы). Лидером этого состава является Лидия Яковлевна Хоменко, 1932 г.р. (дев. фамилия Рипп, родилась в с. Воронцовка Полтавского района Омской области, деды – переселенцы из Херсонской губернии; старшая сестра Е.Я. Иващенко). Данные ансамбли часто поют вместе, владеют общим репертуаром, единой исполнительской манерой.

Фольклорный ансамбль из с. Воронцовка Полтавского р-на Омской обл., 2008 г. Областной фонд фольклорно-этнографических материалов Отдела русской традиционной культуры Государственного центра народного творчества

Впервые певческая традиция с. Воронцовка была зафиксирована в 2006 году специалистом Отдела русской традиционной культуры Государственного центра народного творчества Т.М. Репиной и членом Омской областной общественной организации «Центр славянских традиций», участником фольклорно-этнографического ансамбля-лаборатории «Берегиня» Н.В. Котенко. В записи приняли участие два исполнительских состава – группа из двух и четырёх исполнительниц. Состояние певческой традиции в с. Воронцовка в начале XXI века поразило собирателей сохранённым объёмом традиционного музыкального наследия, высочайшим уровнем мастерства исполнения обрядовых музыкальных образцов, протяжённостью поэтических текстов и прекрасным владением навыками импровизации.

 

Слева направо: А.П. Перетятько и В.И. Зубалей  - исполнительницы из с. Воронцовка Полтавского р-на Омской обл., 2006 г. Областной фонд фольклорно-этнографических материалов Отдела русской традиционной культуры Государственного центра народного творчества.

 Слева направо: А.Н. Добченская, Л.Я. Хоменко, Е.Я. Иващенко, Л.А. Романец - исполнительницы из с. Воронцовка Полтавского р-на Омской обл.,0 2006 г. Областной фонд фольклорно-этнографических материалов Отдела русской традиционной культуры Государственного центра народного творчества.

   Позже в 2007 году по следам этого выезда состоялась выездная экспедиция и мастер-класс воронцовского ансамбля в Сибирском культурном центре в рамках презентации издания «"Куды, доню, собыраесся?.." Свадебная обрядность украинских переселенцев Омского Прииртышья», куда вошли расшифровки обрядовых песен с. Воронцовка, репортажи по свадебной обрядности и фотографии. В рамках презентации воронцовские исполнители участвовали в реконструкции некоторых частей обряда: сборы невесты, перебранка двух родов, пришивание квитки, покрывание и пр. Следующая экспедиция в Воронцовку осуществилась летом 2007 года специалистами Отдела русской традиционной культуры О.Г. Сидорской и Т.М. Репиной. По просьбе собирателей в ходе проведения исследований информантами были реконструированы элементы свадебного обрядового дерева – различные типы букетов из квиток для гильца (М.М. Сорока). В ноябре 2008 года трое воронцовских исполнительниц (В.И. Зубалей, В.Я. Коваль и Л.Я. Хоменко) приняли участие в областном семинаре-практикуме по свадебной обрядности украинцев Омской области в р.п. Полтавка. А в декабре этого же года практически полный состав ансамбля приехал в Полтавку для участия в областном мастер-классе по святочной обрядности украинцев Омской области. В ходе проведения мероприятий осуществлялась аудиозапись песен и этнографических описаний, видеозапись реконструкции технологии изготовления свадебных ритуальных хлебов. В 2009 году состоялось общение с одной из ведущих воронцовских песенниц – Л.Я. Хоменко (совместная экспедиция О.Г. Сидорской и Т.Н. Золотовой, кандидатом исторических наук, сотрудником Сибирского филиала Российского института культурологии). В 2010 году экспедиционные записи календарно-обрядовых песен с. Воронцовка вошли в аудиодиск «Щедривочка щедрувала: календарно-обрядовый фольклор украинцев Омской области» (совместный проект Отдела русской традиционной культуры ГЦНТ и Сибирского филиала Российского института культурологии при поддержке гранта РГНФ).

За шесть экспедиционных выездов собирателям удалось записать достаточно обширный материал, множество обрядовых напевов. Образцы, записанные от воронцовских исполнителей, полно отражают стилистику украинского репертуара, основу которого составили свадебные обрядовые песни (48), календарно-обрядовые песни (7), необрядовая лирика и песни позднего происхождения (19), поминальные молитвы (4), инструментальные наигрыши (2) и частушки.

Традиционная украинская свадьба вэси́лля включала множество игровых элементов. Это обеспечило живучесть ритуала вплоть до второй половины XX в. В свадебном обряде Воронцовки законсервировались ключевые моменты обряда. В предсвадебный этап обязательно входили: сватовство, розгля́даны, запо́й и вечёрки. Обряды первого дня свадьбы (воскресенья) были самыми многочисленными: подготовка невесты к приезду жениха, исполнение вэси́льных песен, подготовка свадебного поезда в доме жениха, благословление сына, встреча поезда у дома невесты, препятствия на въезде – воротна́я (воритьня́), встреча молодого с окружением, исполнение корильных песен – перебранка, торги, выкуп места, невесты, посад молодых, пришивание кви́тки на головной убор жениха, первое застолье породнившихся родов, выкуп приданого, его вынос и проводы, расплетание косы невесты, деление гильца́, проводы невесты, венчание (регистрация), катание молодых, запло́ты на пути свадебного поезда (прэгра́ды), встреча и благословение молодых родителями жениха, свадебное застолье, покрыва́ние молодых.

Свадьба в с. Воронцовка Полтавского района Омской области, 1955 г. Личный архив М.М. Сорока.

Обязательной частью предсвадебного цикла была церемония сватовства. «Ста́росты ж булы́, в старосты́ иду́ть жена́тии вже: брат жениха, зять, дя́дько. И взяв хлибы́ну, ли́тру во́дкы. Булка хли́ба должна быть обязательно!.. Хлеб завья́зають в платок. В платку́ь завья́зують: булка хли́ба, звэ́рху проткну́та ямочка, туды́ соль насыпана, прямо в хлеб… Там шутки-прыбау́тки: «Сюды́ попа́лы, тут каза́лы, тёлочка хоро́ша продае́ться. Вы продае́тэ тёлочку чи ни?» Вся́ко. /Спрашивали/: «Пойдёшь ты за́миж? Мы ж прыйшлы́ ж по тёлочку!» А хлеб, уже тэпэ́рэчки, як во цэ ж договоры́лись, засва́талы, если согласна невеста, тэпэ́р воны́ булку ту забира́ють його́, а свою отдаю́ть булку. И тоди́ уже вя́жуть старости́в полотенцем через плечо. Невеста дожна́ повяза́ть в цэй же самый вэ́чир. Такы́й же ж обряд» (А.П. Перетятько, В.И. Зубалей). В случае получения согласия происходил обмен хлебами, перевязывание сватов полотенцами.

Через неделю после сватовства, реже – на следующий день, «гу́кали на розгля́даны» – обычай осмотра дома и хозяйства жениха и более тесное знакомство двух семей. Данный свадебный этап проводился, как правило, в том случае, когда соединялись семьи из разных деревень. Розгля́даны (розгля́данни) сохранились в более ранних вариантах свадьбы (до 1930-х гг.) или могли соединяться со сговором. Запо́й (сго́вор) – определение сроков свадьбы и прочих договоренностей. «Родители иду́ть до жениха. Раньше дывы́лысь всё! По сара́и ходы́лы, чим вин занимается, шо там, ски́кы у его там скоты́ны. Иду́ть, например, мои родители и мого́ жениха и всэ провэря́ют. Во цэ называлось «розгля́данни»… Розгляда́ют шо у его есть, чим воны́ бага́ти, яки́й инвэнта́рь есть чи коси́лка. Цэ вже при нас того́ нэ було́. Ныхто́ ныкого́ ны розгляда́л, для порядка ти́кэ собыра́лыся, шоб договоры́ться колы́ нам свадьбу… А раньше такэ́ було́, ще як наши родители жены́лысь. Если родителям нэ понра́вывся жених, хочь ты и хочешь за иво́ замуж, роздывы́лыся, що вин ны хозяин, шо в иво́ там сара́и грязно, що вин ныкуда́шний, завэрта́ют назад дочку! Во цэ воны́ согласны пожены́ться, родители ны согла́сни, и всё, и кончилось, свадьбы ныяко́й ны гуляют!.. Нипидходя́щий! А тоди́ договоря́ються колы́ свадьбу гулять. На розгля́даны сходы́ли, побала́кали: «Давайтэ, например, на якэ́ число…» А тоди́ начинають ти соби́ гото́выться, ти соби́ гото́выться» (А.П. Перетятько, В.И. Зубалей). Протяжённость периода от сватовства до окончания приготовления к свадьбе составляла от двух недель до одного месяца.

Сватовство, розгля́даны и запо́й, приготовление ритуальных хлебов в пятницу накануне свадьбы обрядовым песенным материалом в Воронцовке не оформлены.

Из свадебных атрибутов сохранилась информация по изготовлению свадебного обрядового дерева. Традиционное свадебное деревце украинцев Омской области повсеместно носило название гильцэ́ (от укр. ги́лка, гилля́ка, гилля́ – ветвь)[1]. Оно представляло собой своеобразный символ невесты, девичьей красоты, самой свадьбы, новой семьи. Основой для гильца́ в Воронцовке могла служить вершина березки, ели, сосны, помещаемая в емкости с зерном или в хлебе (хлэбы́ни). В качестве материала для изготовления цветов – кви́ток и листочков использовались обычная и цветная гофрированная бумага, нитки, тонкая проволока. Емкость с зерном для деревца или хлеб украшались вышитым полотенцем или широкой красной лентой. «А свадьба вжэ, если вона́ назначила дру́жок, она сказала, что «я прыглаша́ю тэбэ́ в дру́жкы». И значит мы идэ́м усигда́ в вэчера́. Вэчера таки́ вот во́дяться. Мы тоди́́ из работы идэ́м туда делать цветы: делаем букэ́ты хло́пцям, делаем дивчатам букеты и делаем на гильцэ́ бага́то цвитьи́в. Гильцэ́ здоро́во! И краси́во сделаешь, как игрушка воно́ стои́т!» (Л.Я. Хоменко). Каждый цветок на свадебном деревце предназначался для определённого человека из главных свадебных чинов и приглашённых свадьбо́вей, соблюдая порядок родства. Украшенное свадебное дерево представляло собой сложное и весомое сооружение, оно было довольно высоким (от 1 метра) и занимало почетное место на свадебном столе перед невестой, при этом его верхушка практически упиралась в потолок. «А тоди́ хо́дять же ж до невесты ж цветы де́лають на гильцэ́ ци́лу нэди́лю. Ёлку дэсь кто на́йдэ, кто кучеря́ву таку́ берёзку. И тоди́ цвэта́мы украша́ються гильцэ́… Гильцэ́ раньше було́, делалось свэ́рху красивый букэ́т, а тут уже ра́зни букэ́ты. Гильцэ́ если ни тяжёло, то в хлибы́ну вставля́лы… А як тяжёло, то ведро с пшеницей набирают. Просто ветки з ёлкы, с пы́хты или с сосны. Ии́ свя́залы ни одну ветку, де́лалы просто такэ́, як деревцэ́. От сто́лу до потолка, здоро́вэ! Красоти́ще!.. Раньше наибага́то краси́вийша была свадьба!.. А у жениха тоже де́лають /гильцэ́/… Тож там собира́ються, ходят… Даже вин /жених/ гука́т дивчат цих: дру́жкы нивесты хо́дять и туда, и тут изро́блят. И вин йих угоща́ там, як воны́ ему де́лають гильцэ́» (А.П. Перетятько, В.И. Зубалей). Изготовление дру́жками свадебного обрядового деревца, венка невесты и свадебной атрибутики (кви́ток для жениха и невесты, головных уборов жениха, бояр и свашек из обоих родов, украшения повозки и упряжи для свадебного поезда, светы́льника – букета для светы́лки – сестры жениха), подготовка приданого и свадебного наряда сопровождалось репетицией всех свадебных песен, которые будут звучать на протяжении всего свадебного цикла.

Букет для свадебного обядового дерева гильца́. с. Воронцовка Полтавского р-на Омской обл. 1980-гг. Фото 2007 г. Выполнила Перетятько А.П. (1930 г.р.) Личная коллекция Перетятько А.П. 

Букет для свадебного обядового дерева гильца́. с. Воронцовка Полтавского р-на Омской обл. 1980-гг. Фото 2007 г. Выполнила Перетятько А.П. (1930 г.р.) Личная коллекция Перетятько А.П.

Букет для свадебного обядового дерева гильца́. с. Воронцовка Полтавского р-на Омской обл. Фото 2007 г. Выполнила Сорока М.М. (1935 г.р.), реконструкция 2007 г. Областной фонд фольклорно-этнографических материалов  Отдела русской традиционной культуры Государственного центра народного творчества.

Букет для свадебного обядового дерева гильца́. с. Воронцовка Полтавского р-на Омской обл. Фото 2007 г.  Выполнила Сорока М.М. (1935 г.р.), реконструкция 2007 г. Областной фонд фольклорно-этнографических материалов  Отдела русской традиционной культуры Государственного центра народного творчества.

Характерной чертой традиционной украинской свадьбы является её богатое фольклорное сопровождение. Свадебный фольклор с. Воронцовка, наиболее показательный, развитый и прекрасно сохранившийся, включает в себя обрядовые песни, представляющие большую часть экспедиционных сборов. По свидетельствам всех информантов, свадьба cопровождалась почти непрерывным пением, когда каждый шаг озвучивался определённой песней: «Там их сти́кэ песен! Заму́чишься спива́ть!» (В.И. Зубалей). Содержание свадебных обрядовых песен подробно отражает все действия свадьбы, каждый этап обряда, поясняя их содержание и определяя последовательность. В сюжетах свадебного песенного фольклора принимают участие все свадебные чины (от самых главных до второстепенных), что объясняет такое богатство сохранившихся песенных образцов. Все свадебные обрядовые песни, исполняемые дру́жками и двумя группами сва́шек из обоих родов, можно классифицировать по трём основным блокам: ритуальные песни, корильные песни – перебранки двух сторон и вэси́льные – лирические обрядовые песни в содержании с прощальной тематикой.

Ритуальные песни извещали о той или иной части обряда. В них встречаются элементы заклинаний на хорошую жизнь, величаний жениха и невесты, а также – побуждение к началу конкретных обрядовых действий. «Пригласительные» песни звучали в субботу накануне свадьбы в момент пригласительных обходов дворов невесты с дру́жками и жениха со свашками, сватачо́м (ведущий, старший из сватов) или старшим боярином (ведущий из бояр – молодых людей из сопровождения жениха, друзей, родственников, обязательно неженатых парней) с ритуальными шишками. Собрав шишки в платок, завязанный за четыре угла «в узел», девушки отправлялись приглашать родственников и знакомых невесты на свадьбу. «Ста́рша дру́жка узля́ку ту с ши́шкамы и по посёлку, а сзади иду́ть двенадцать, пятнадцать дру́жок, поют» (В.И. Зубалей). Вся процессия шла строго определённым образом: невеста со старшей дружкой – впереди, а остальные – за ними. Функция дружек не ограничивалась только сопровождением невесты, их основная роль заключалась в музыкальном сопровождении обходов, исполнении ритуальных «пригласительных» песен, что превращало приглашение в торжественное шествие. Любому встречному по пути человеку невеста должна была трижды низко поклониться: «И если идэ́ ниве́ста по посёлку: любы́й, хто вы́йдэ, дэ стои́ть челови́к, она до́лжна тры раза сделать поклон до каждого! До каждого: до ребёнка, до старыка́, до всих! Доны́зу надо той делать поклон!» (А.П. Перетятько). «Старший боя́рын, цэ вин хо́дэ тоже с ши́шкамы в субботу с женихом разносят… Нивеста своим разно́сэ шишки, а жених – своим» (А.П. Перетятько, В.И. Зубалей). Песни приглашений подразделяются на две подгруппы: а) песни-ожидания (т.к. во время самого приглашения невеста входила в дом со старшей дружкой, остальные дружки оставались ждать за оградой, исполняя песни, в тексте которых содержится шуточное недовольство от долгого ожидания): «Ой, докы[2] же мы тут стоятымым», «Ой, забарна[3] та молода наша»; б) песни, завершавшие обходы и оформлявшие переход к следующему свадебному этапу – вэчеры́нам (в содержании – с обращением к матери невесты, которая должна была пригласить дружек в дом на застолье): «Ой, матинко[4] й утко», «Ой, уже ж мы находылыся».

Зачастую пригласительный обход дворов продолжался до позднего вечера, а в последнюю очередь невеста с дружками обязательно заходили ненадолго «до молодо́го, до свэкру́хы». Песня «Заметайтэ дворы» звучала в начале вэчеры́ны – субботнего прощального вечера с ужином и танцами в доме невесты и жениха. «До женыха́ вэ́чером иду́ть, до свэкру́хы, обязательно на вэчери́нкы! Утром свадьба у воскресенье в невесты, а у субботу – вэчери́нкы в женыха́. Нэвеста ийдэ́ с дру́жкамы, и гуляют там. Там гуляние полностью: пляшуть, спива́ють, и вси лю́ды спива́ють, нэ ти́кэ одни дру́жкы. Просто спива́ють песни… Як ийшлы до жениха вэ́чером у субботу, булы́ вэчери́нкы всегда, то спива́лы "Ой, матинко-утко"» (Л.Я. Хоменко, Е.Я. Иващенко). На вечерине впервые исполнялась застольная «Йишьтэ капусту ложкамы». Её звучание сопровождало все застолья в течение субботы и воскресенья: если хозяева не торопились угощать дружек, песня исполнялась многократно.

Первый день свадьбы (воскресенья) был центральным в свадебном обряде. Он начинался с подготовки к приезду жениха в доме невесты, исполнения вэси́льных песен дру́жками и подготовки свадебного поезда в доме жениха. Утром в доме невесты в назначенное время начинались сборы невесты. Девушку наряжали в свадебную одежду (сорочку, юбку, кэрсэт, передник; парочку, передник; платье), волосы убирали в одну косу, вплетая красную, розовую или бордовую ленту. Этот день представлен многочисленными образцами ритуальных песен. При подготовке к приезду жениха в доме невесты и сборах невесты дру́жки исполняли «Ой, матынько-утко». В основном же этот этап был оформлен лирическими обрядовыми песнями.

Вэси́льные лирические обрядовые песни исполнялись исключительно стороной невесты – дру́жками. Только песни этого жанра назывались исполнителями вэси́льными, т.е. «настоящими» свадебными песнями: «Грустные песни – они называются «вэси́лле» (Л.Я. Хоменко). Лирические обрядовые песни направляли и оформляли обрядовое действо, выполняя функцию ритуальных песен. Вэси́льные песни, близкие жанру хорового причета, медленные или сдержанные по темпу, с минорной ладовой окраской, объёмными текстами и довольно сложной метроритмической организацией звучали только в первой половине свадьбы, до момента увоза невесты в дом жениха. Воронцовские лирические обрядовые песни, записанные в большом количестве, можно классифицировать по нескольким группам с точки зрения места в обряде. Песни субботы накануне свадьбы – сборы невесты на пригласительные обходы дворов («Куды, доню, собыраесся», «Шо мы литом нэ гулялы?»); песни вэси́льные сиротские, звучавшие в момент пригласительных обходов дворов невесты с дру́жками в сиротском варианте свадьбы («Та устань, устань, мий таточко[5]»: «/Если сирота/ булы́ осо́бенны пи́сни!.. Невеста пла́че, а ей спива́ют песни» (Л.Я. Хоменко, Л.А. Романец). В тексте песен повсеместно содержится диалог невесты с усопшим родителем. Здесь прослеживается связь с похоронно-поминальной обрядностью, т.к. обязательным считалось посещение кладбища всей процессией, где невеста просила благословения от усопших родителей. Вэсильные песни первого дня свадьбы (воскресенья) звучали во время подготовки невесты к приезду жениха: «Та засвиты, маты, свичку», «Нэнько моя, чом ты мэнэ барышь[6]?», «Витэр дуба та й выхытуе», «Ходэ батько та й по дворочку», «Кругом лису шёлкова травыця», «Шо мы литом нэ гулялы», «Куды, доню, собыраесся?» («Цэ вот нивеста сыды́ть и дру́жкы ти са́ми, кото́ры вчо́ра ходы́ли, жениха ще нэма́. Пи́сня така́, як сыда́ешь за стил, и дру́жкы пэ́рви цэ спива́ют» (А.П. Перетятько).

Особенностями поэтического текста обрядовых лирических песен являются: объёмность, медленность развёртывания сюжета благодаря ступенчатому сужению образа, повторности, зачастую – цепной строфе; богатство эпитетов и метафор, поэтический параллелизм. В этих песнях новую семью невесты олицетворяет собирательный образ чужого пространства – «чужая чужина», «чужой край», в нём «без витру шумыть»; члены новой семьи – «чужие люди», «турки и татары»; «свэкруха» – «норовыстая, как гора крымяныстая», она «скосо поглядае», невестка для них – «чужая дэтына». Свадебные лирические песни часто включают описание или комментарий обрядовой ситуации, прямую речь. Отличительной чертой содержания текстов лирических обрядовых песен является диалог невесты с родителями. В обращении к ним девушка просит дать совет, принять обратно в семью.

После благословения жениха в отчем доме, его свита (светы́лка – сестра жениха, старший боя́рин, свашки, старосты) следовала к свадебной упряжи для отъезда в дом невесты. Мать жениха осыпала сына и следующую за ним компанию тыквенными и подсолнечными семечками, пшеницей, деньгами, конфетами. Прежде чем быть допущенными в дом, свита жениха должна была преодолеть препятствие на пути свадебного поезда перед воротами, двором невесты. Такая остановка называлась воритьня́. Дорогу свадебному поезду перекрывали, натягивая ленту или веревку. Воритьню́ брали – просили выкуп (пла́ту) – неженатые хлопцы из окружения невесты. Свита жениха должна была откупаться и платить ворощи́ну деньгами или ставить на четыре угла скамейки по бутылке. Как только выкуп удовлетворял участников ворощи́ны, свадебный поезд пропускали во двор. «Воритьню́ ще бра́лы нежена́тии хло́пци. Як йи́дэ за молодо́ю молоды́й, и стоять, ле́нтою пэрэвья́жуть или верёвочкою, як ра́ньче не було́ ле́нтьив. Каза́лы «воритьню́ бэру́ть». Вот вин пла́тэ, молоды́й, хло́пцям шо-нэ́будь там» (Л.А. Романец). В тексте ритуальной песни «Пусты, свату, в хату», посвящённой встрече свадебного поезда у дома невесты, содержится сообщение о приезде поезда, требование впустить в дом, шуточная угроза. Эта песня исполнялась многократно, пока гостей не пригласят войти в дом.

Молодые, старшая дружка и боярин. с. Воронцовка Полтавского р-на Омской обл. 1955 г. Личный архив М.М. Сорока.

Встреча молодого со сви́той в доме невесты открывалась шумным исполнением корильных песен – перебранок (пэрэгово́рок), символической борьбой двух родов. Корильные песни характеризуют свадебных персонажей в юмористическом плане. В перебранке двух сторон принимали участие три певческих ансамбля: дру́жки и две группы сва́шек из обоих родов. Сторону невесты представляли дру́жки и сва́шки из неве́стиной родни, сторону жениха – вторая группа сва́шек из женихо́вой родни. «Та там таки́ булы́… И уже до́йдэ така́ пэрэстрэ́лка, шо уже дохо́дэ до паха́бных!» (В.И. Зубалей, А.П. Перетятько).

Корильные песни были адресованы практически всем свадебным чинам: жениху («Шо ж то за ворона»), свите жениха («Мы думалы, шо вы йихалы», «Наехали лытва»; и ответная «Ой, мы нэ вороны»), дру́жкам («Старша дружка коса», «На комени кружка стояла», «Сохла кобыла, сохла», «Мы думалы та й нэ бытыся», «На комыни сушены груши»), свашкам («На комыни пляжка стояла», «Свашка й нэлепашка», «Сохла кобыла, сохла», «На комыни сушены груши»), боярам («Старший боярын патлатый», «Дэ, бояры, волочилыся», «Шо от столу до порога», «Сохла кобыла, сохла»), свату («А в нашого свата»), светилке («Светылка малэнька»). Дополнительные варианты текстов корильных песен появлялись за счёт подмены адресатов, когда ответчики отспи́вають, подчёркивая диалогичность композиционного строения, антифонность исполнения: «А воны́ /сва́шки/ начина́ють дру́гу, на дру́жок тоди́ пэ́рты!..» (А.П. Перетятько).       

Блок корильных песен завершался мировой, примирительной песней «Ой, дружечки, мыром, мыром», которую исполняла одна из противоборствующих сторон (А.П. Перетятько). Однако даже в процессе примирения не упускалась последняя возможность «зацепить» соперников, когда в ход пускались специальные обманные мировые песни: «А цэ вже пэрэми́рие йдэ! А цэ ище́ было спива́ем. Воны́ думают, шо цэ мыр бу́дэ, а воно́ нэ мыр!». Начало текста подобной обманной мировой песни повторял обычную, ожидаемую примирительную песню, но имел неожиданный поворот в завершении:

 

Ой, дружечки, мыром, мыром,

Ой, дружечки, мыром, мыром,

Пирежечки с сыром,

Варэнычки в масли,

А вы, свашечкы, прэкрасни!

(с. Воронцовка, «мировая» песня)

 

Ой, дружечки, ммыром, мыром,

Ой, дружечки, ммыром, мыром,

Варэнычкы с сыром,

Варэнычкы в сали,

Дружечки зассани!

(с. Воронцовка, «обманная мировая» песня)

После примирения начинался выкуп места около невесты. Во время перебранок жених не допускался до стола, и только перед началом выкупа он подходил к столу, становился напротив невесты. Продавцами могли выступать младший брат, сестра или другие младшие родственники. Во время выкупа продавцы вооружались рогача́ми (рогатками), которыми они оборонялись, охраняли невесту. «Де́лалы ж таку рогатку, рога́чи таки́ де́лалы, шоб очи выко́ливал брат, хто продае́ ми́сто, пока не заплатит. Вин /жених/ идэ́ до невесты, /брат/ ка́же: «Очи вы́колю!» И сыды́ть з рога́ткою с тые́й» (Е.Я. Иващенко). Торг и шуточные угрозы звучали до определенного момента, т.к. цена выкупа обговаривалась заранее. От самых маленьких откупались конфетами, а от старших – деньгами.

Далее мать невесты давала новый «ще нэнади́ванный» платок братику (или свата́чу, свату), жених брался за другой край платка, после чего жениха обводили трижды вокруг стола и заводили на поса́ду. Свашки велели дружкам встать на лавки и дать дорогу «молодому князю», поют «Ой, дружечки, вы паняночки[7]». Дружки вставали из-за стола на лавки, уступая место жениху и его родне. За возможность пройти к невесте жених должен был одарить и всех дружек: «Тоди́ уже як согла́сни воны́, вин должен дары́ть дру́жек уси́х: или конфэ́ты, или вин налыва́е им водку, шо там затрэ́бують дру́жкы» (А.П. Перетятько). «Уже дру́жкы на скамэ́йках уси́ стоя́ть. По́кэ вин вы́купэ, дру́жкы стоя́ть. Их же бага́то, челови́к двенадцать, вси на ла́вах стоять. Они уходят, а молоды́й прохо́дэ и сида́ на свое́ ми́сто. Полушубок стэ́лють, обязательно! Вы́вэрнуть шерстью ввэрх» (Л.Я. Хоменко). После торгов и выкупа невеста повязывала этот платок на правую руку жениха: «И невеста встае́ и вья́же на руку тоди́ платок. А свата́м невеста пэрэвья́зуе второе полотэнце напэрэкрэ́ст» (Л.А. Романец).

Многоступенчатый обряд пришивания кви́тки старшей дружкой или младшей сестрой невесты на головной убор жениха представлен весьма подробно с большим количеством ритуальных песен. Пришивала квитку старшая дружка, младшая сестра невесты или другая её родственница. «А як прысшива́ла кви́тку мэ́ньша сэстра́ до ша́пкы жениху, там тоже бага́то песен она спива́ла. Помога́ють даже ии́ дру́жкы, если она сама может спива́ть, то сама спива́е, если вона́ нэ мо́жеть, то дру́жкы за нэ́и спива́ют. Прыши́лы кви́тку, а те за столом сыдя́ть. Воны́ по той бик сто́лу, вона́ – на ла́ви, на по цэй сторони́ сто́лу» (А.П. Перетятько). Исполнительница обряда вставала на лавку напротив жениха и невесты по другую сторону стола, брала тарелку, переворачивала её вверх дном и приказывала подать головной убор жениха. Ей передавали головной убор, к которому она должна была пришить заранее приготовленный цветок красного или розового цвета из ленты или гофрированной бумаги с правой стороны головного убора. «Квитку я уже зроблю́ раньше: ленту стяну́ вот тако́ и сделаю букэ́т» (Л.Я. Романец). Жених должен был выкупить готовый головной убор. Тексты ритуальных песен также строго соответствовали частям обряда: а) начальная – песня-зачин «Я в татовий хати»; б) прошение о награде («Я зятюви квитку прышивала», «Шо я в тэбэ, зятю, попрошу); в) повторное требование награды («Зятю мий коханый», «Я на цэи та й нэ дывлюся»: «Вона́ зра́зу стои́ть прямо, нэ повора́чиваеться, вин копэ́йки зра́зу кладэ́, кы́дав. Вона́ вже як ба́чит, шо мало, она тоди́ спива́еть» (А.П. Перетятько); «А потом, вин як дав, пришила квитку и одвэрта́юся от йо́го и тарелку от так /за спину/, шоб нэ ба́чить. Вин як ки́нув мэни́ пятаки там, я тоди́ спива́ю» (Л.Я. Романец): «Я думала, шо зять богатый», «В мэнэ сестра нэ полова»); д) завершение пришивания квитки («Шо я зятя та й одурыла»: «Вин опять ки́нэ. А шапку на соби́ держу рукой, бо укра́дуть, тоди́ платы́ть прыдэ́ться… Шо обычно кла́лы: копиё́к накладэ́, потом покладэ́ грыбишо́к, потом поло́же косы́нку. Вот цэ такэ́ дава́лы… Плато́чок як покла́л или косы́ночку» (Л.Я. Романец, Е.Я. Иващенко). «Оны́ зара́ни договоря́ються, шо вин ии́ даст. Як уже вин поло́жив, за шо там уже договоры́лыся, чи платок кладэ́ чи гроши, пи́сню заспива́ла «Шо одуры́ла…», тоди́ уже она ему отдае́ фуражку ту чи шапку» (А.П. Перетятько). Далее проходило первое совместное застолье породнившихся родов.

Перед уходом молодых, когда «забира́е жених», младший брат или младшая сестра невесты должны были расплести ей косу под венком. «Раньше так было́: пока она дивчина, она нэ имела права заплэсти́ дви косы, если она девушка. Цэ ти́кэ вже молоды́ця. Она в одну ко́су заплэ́тэна и лента там уплэ́тэна. И цэ вже як ей косу росплылы́, уже на другы́й дэнь она заплита́т дви косы… Ко́су росплита́лы пэ́рэд тым, шо уже выла́зыть з-за стола. А росплита́ла косу мэ́ньша сыстра́ или брат, ленточку забира́е. Она /невеста/ ще в винку́. Там ти́кэ на краю́ вы́плэталы ленту ту, шо с косы.́.. Ленточку забира́е сэстра́ или брат… И так спива́лося» (А.П. Перетятько, В.И. Зубалей). При расплетании косы исполняли «Татарын, братик, татарын».

Свадебное дерево гильцэ́ невесты увозилось вместе с невестой в дом жениха и хранилось в спальне молодых до следующего дня, производился своеобразный символический обмен: «Женыхо́во гильцэ́ прыво́зится до нивесты и остае́ться тут, у роди́телев нивесты, а нивэ́стыно – забира́е. А як выйдуть воны́ /из-за стола/, жених и невеста, и от тут из ниве́стыного гильца́ родители вэрху́шку зла́муют и оставля́ють дома, а гильцэ́ уво́зять. Якы́й символ!» (А.П. Перетятько). Проведение ритуала сламывания верхушки свадебного дерева поручалось родителям невесты или старшей дружке и старшему боярину. По дороге к свадебной упряжи свашки из рода невесты осыпали молодых пшеницей, конфетами, вишнями, деньгами и пели песни, провожая свадебный поезд, пели «Выбырай, маты, жар, жар». Мать невесты брала коней под узцы (держась за них через платочек или полотенце), выводила их на дорогу и благословляла. «Всигда́ ма́ты платочком выво́дэ с двору! Обиза́тэльно! Носовым платочком. Ма́ты сбоку йдэ́ от ко́нэй. А уже як машина́мы ста́лы, и машину с дво́ру выво́дэ, всё равно! Прывя́зують и иду́ть и обсыпа́ють: и вы́шмы[8], и пшены́цею и конфэтамы. Всё вми́сто[9] миша́́ють и обсыпа́ють. Это обизательно!» (Л.Я. Хоменко). По дороге в дом жениха, к венцу (регистрации), во время катания исполняли «Ой, лыхые хуторяны, лыхые» и «Ой, люды, люды, вороги».

Увоз невесты и свадебного обрядового дерева гильца на упряжи в дом жениха. с. Воронцовка Полтавского р-на Омской обл. 1955 г. Личный архив М.М. Сорока.

Дальнейшее действие происходило в зеркальном отражении: выкуп приданого в доме жениха, благословение молодых родителями жениха, осыпание молодых пшеницей, ячменём, деньгами, семечками, свадебное застолье. Воз с приданым приезжал во двор раньше молодых. Пры́данни (ответственные за приданое невесты), сидящие на сундуках, пели «Пусты, сват у хату», после чего начинали торговаться. Встречали сватов родители жениха, а выкупали приданое братья, дядьки, тётки жениха. После получения платы за надел невесты нужно было откупать внос приданого в дом. «Называют «прыда́нни»: от невесты там сёстры с мужика́мы, по тры па́ри, по четыре. На сундук сыда́ють, на постель, комод там чи шо… И йи́дуть туды́, /к жениху/ вэзу́ть. Цэ вже як прыезжя́ют до жениха. И от цэ сва́шкы чи ти прыда́нни спива́ють, захо́дять у двирь и про́сяться до сва́та в ха́ту: «Пусты, сват, у хату». И тоди́ начинають, зано́сять: поду́шкы в двэ́ри нэ вла́зят, то повэрта́ють сундук… Оны́ там голову моро́чать мо́жеть час, мо́жеть два!» (А.П. Перетятько). После выкупа постели в дом жениха первыми входили свашки со стороны невесты, они заносили приданое в хату, начинали наряжать постель, вешать рушники на окна и иконы. После снаряжения хаты прыданни проходили за стол угощаться.

Вслед за приданым приезжали жених с невестой, перед входом в дом молодых благословляли родители жениха. «Выхо́дэ свэ́кор и свэкру́ха з булкой хли́ба на рушныку́, даже з иконою мо́жуть выхо́дыть. Изредка вона́, икона, была. А хлиб ма́ты пэ́рва дэржи́ть, маты поблагословыть тры раза, а тоди – батько… Обязательно прикосается до головы́… Наклоны́лыся воны́, торка́ють й у нивесту, жениха бу́лкою. Раз, два и тры. Тоди́ – батько я́кэ са́мо» (В.И. Зубалей, А.П. Перетятько). «Раньше, як той, то обизатэльно икону дава́лы! Обиза́тэльно! Воны́ наклони́лысь, шоб она их благословляя хрэсто́м, прыклоня́ются» (Л.Я. Хоменко).

Одним из кульминационных моментов свадьбы было покрыва́ние молодых, проходившее в завершении свадебного пира поздним вечером перед проводами молодых на покой. Покрыва́ние молодых – смена прически, головного убора и наряда молодой, снимание головного убора и нагрудной квитки жениха, после чего невеста называлась молоды́цей, а жених – молодым. Две свашки из обоих родов становились на лавку по обе стороны от молодых, снимали шелковый платок с правой руки жениха, повязанный невестой после выкупа, брали его за четыре угла и «покрывали» молодых. Во время покрывания свашки снимали головные уборы с молодых и надевали себе. После каждого цикла покрывания с исполнением последней ритуальной песни «Покрывачка плаче» (пелась трижды) менялись ими. Во время покрывания платком молодые должны были целоваться под платком. Далее молодой закручивали волосы в гу́лю (шишку) и надевали платок, которым «покрывали» молодых, повязывая концы вперед. После чествования молодоженов рази́брани (разобранные) молодые должны были отправляться на покой, а свадьбо́ви оставались гулять до утра. После покрывания во время застолья в доме жениха воронцовские исполнители обязательно пели песню «Ой, Галечка, ты обманщицей была», воспринятую из свадьбы русских с характерным припевом «Ой, роза, ты роза моя».

 

Свадебное гуляние во дворе жениха (на первом плане старший боярин и светилка). с. Воронцовка Полтавского р-на Омской обл. 1955 г. Личный архив М.М. Сорока.

Второй день свадьбы (понэдилок) был также насыщен обрядовыми действиями: пробуждение молодых, обнародование свидетельства добрачной невинности невесты, установка флага, сни́док для молодой, баня для гостей, возобновление застолья, дарование, испытание молодой (забелить гру́бу[10], принести воду, испечь блины), ряжение. Со второго дня свадьбы функцию музыкального сопровождения выполняли другие жанры: лирические необрядовые и плясовые песни, инструментальные наигрыши, частушки.

Главным ритуалом второго свадебного дня являлось свидетельство и обнародование добрачной невинности невесты. Родители строго следили за общением молодёжи, и добрачные связи для родителей, воспитавших «нечестную» дочь, считались большим позором. Накануне поздно вечером после покрывания молодые шли ночевать у родственников. Обычно утром на второй день сват со свашкой отправлялись к молодым в спальню дывы́ться (последние сведения относятся к периоду 1930-1940-х гг.) или спрашивали результат у жениха (сведения 1950-х гг. и позже). Свидетельством «правильного поведения» невесты до свадьбы являлся флаг – отрез красной материи, закрепленный на шесте. Красный флаг торжественно водружали на шест прямо в спальне молодых, а затем выносили его на всеобщее обозрение: вывешивали на крышу, ворота, столб или дерево возле дома. Перед этим ряженые свадьбо́ви шествовали с флагом по всей деревне, оповещая все общество о том, что «наша невеста че́стна». Флаг необходимо было сторожить от ритуальных краж: жениховая свадьба пыталась украсть флаг у невестиной стороны и наоборот (в момент принесения снида́нка для молодой). «Флаг /вешают/ наивы́сще, тут на са́мом коньку́, попробуй туды́! На жердь, прыкру́чують до па́лочкы. С той свадьбы, от жениха до невесты, прыхо́дять флаг кра́сты. А тоди́ ли́зуть и вору́ють флаг. Есть сторожа́, сторожу́ють… Лэжи́ть на чердаку́, ему подаю́ть туды́ закуску, водку. Напо́ять його́! А потом як прыхо́дять сни́док[11] прыно́сять, тоди́ стара́ються прывле́чь от ту свадьбу, шоб укра́сты флаг» (В.И. Зубалей, А.П. Перетятько). Украденный флаг нужно было выкупать, т.к. его отсутствие считалось большим позором. Укравший флаг приносил его в дом своей стороны, а пришедшие свадьбови из другой свадьбы попадали в символический плен, где их должны были «казнить», заставляя выполнять самую грязную работу. Их могли наказать, привязав в сарае рядом со скотиной, к дереву или столбу, посадив на цепь возле собачьей будки. Казнь продолжалась до тех пор, пока от пострадавшей стороны не приходили родственники, выкупить украденный флаг и пленных. «А в плену запира́ють в сарай, заставля́ють чистить у коров кийзя́к. Шо заста́вляють йих, цэ воны́ ро́блять, пока вже оттуда, с той свадьбы, пры́йдуть йих выкупля́ть. Флаг дожны́ вы́купить и вот цих пленных, шо пийма́лы. А йих там казны́лы. Там, дэ скотиня́ка стои́ть, на верёвки попрывя́зують, мо́жуть от так прывяза́ть, как ото́ собака ко́ло будки ко́ло собачей» (В.И. Зубалей).

Утром второго свадебного дня родственники невесты приносили в дом жениха сни́док – завтрак для молодой: «Носы́лы сни́док неве́сти неве́стины уже ро́дствэнныкы: я – сноха ии́, брат и еще одна сэстра́ з мужиком, и понэйслы́ сни́док. Там набираем еду, шо нагото́вылы» (А.П. Перетятько).

Баня, как ритуал, существовал для наказания опоздавших гостей на свадебное застолье в обоих домах. Родственники молодых брали берёзовый веник, становились у входа и встречали опоздавших свадьбовей. Выкупа за баню не требовалось, после охлёстывания веником, катания или обмазывания гостям наливали по рюмочке, давали закусить и отправляли за стол. «Раньше була́ /баня/! Ни за шо де́ньгы не платы́ли! Вы́порять в бане, рюмку налылы́, закусить далы́ и иди за стол!» (Е.Я. Иващенко).

Введение молодой жены в новый дом представляло собой ряд обрядов, целью которых было приобщить девушку к новой семье. В доме жениха проходили символические испытания молодой, проверявшие «кака́ вона́ хозяйка». Обычно, до прихода свадьбовей во второй день невестка должна была убраться в новом доме и снарядить хату уси́м новым (свое́ пови́шать, обновить дом): застелить все постели, скатерти, повешать занавески, рушники на окна и иконы. Утром в дом жениха приходила самая старшая женщина из его рода, проверить работу молодой и вытерить руки невесткиным полотенцем. Смотреть работу и приданое молодой могли приходить все, включая неприглашённых людей, соседей. «Шо у мэ́нэ е, я должна до утра, всэ роди́тельскэ познима́ть, свое́ пови́шать, и полотенце тэ, шо утыра́ться, тоже пови́сыть на крючок, дэ у йих там полотенце высы́ть, – то мы с дедом ци́лую ночь /вешали/!» (А.П. Перетятько).

Основным действием второго свадебного дня являлось дарование молодых, проходившее раздельно по двум домам, параллельно с делением свадебного каравая и гильца́. «У жениха пэ́рво да́рять. Як раньше дари́лы жениха и невесту, ста́влилы их на пороге. Стоя́ть воны́ на ногах и каждому, хто йим да́рэ, воны́ тры раза кло́няться, и ны́зько прито́м!.. Ри́залы коровай, который на столи́ лэжи́ть, вин ще там и лентой пэрэвя́занный… А каравай тоди́ же кро́шуть його́ на ма́леньки кусочки и так на тарелку а́ли пидно́с. И там две рюмочки налыва́ють. Ста́роста /держит поднос/, ко́ло ных стои́ть, налыва́е. А эти так тут и стоят, пока нэ пода́рять, сти́кэ там пар, чи сорок чи двадцать пар! Тоди́ там як пода́рять у жениха, тоди́ жених и невеста и ста́росты два иду́ть опять назад до невесты, и ро́дствэнныкы неве́стыны да́рять неве́сти. Собира́ються обратно за стил, опять тут же каравай ри́жуть. А ци /родственники жениха/ гуля́ють» (А.П. Перетятько, В.И. Зубалей).

Самым сложным испытанием молодой являлось замазывание гру́бы, потому что свадьбови на второй день свадьбы «ду́же шко́ды бага́то робы́лы» / «очень много шутили». Невестка должна была замазать исписанные поверхности дома (печь, потолок, стены). «Як да́рят, гвоздём на гру́би пы́шуть. Дэрэ́ ту гру́бу, аж глы́на та сы́петься, и глы́быко дэрэ́! И так ту гру́бу так пошкря́балы, шо страшно на нэ́и дывы́ться! Март ми́сяць, глы́на замэ́рзша, а надо обязательно! Я затопы́ла пи́чку, на плыту́ покла́ла ту руду́ глы́ну, она розта́вэ[12]. Я ии́ замисы́ла, позашпаро́вывала вот ти вси драння́, шо то воны́ подра́лы там, зашпорува́ла. Зра́зу так же його́ ны заби́лышь, бо там ямы повыдыра́лы! Всю ночь до самого утра!» (А.П. Перетятько).

Ряженые свадьбови на второй день свадьбы. с. Воронцовка Полтавского р-на Омской обл. , 1955 г. Личный архив М.М. Сорока.

Третий день свадьбы (вторник) представлен сбором кур, приготовлением куриной лапши, продолжением застолья.

Напевы свадебных воронцовских обрядовых песен можно классифицировать на три группы политекстовых напевов. Каждый из них имел приуроченность к определённым обрядовым действиям, каждому соответствовал набор определённых поэтических текстов. Первый из них – универсальный, «сквозной» напев, появлялся во многих моментах обряда, демонстрировался в песнях разных жанров – корильных, ритуальных. Его также можно определить как формульный напев, основанный на повторности компактной мелострофы, – полисемантический, полифункциональный, представляющий собой интонационное начало, объединяющее множество поэтических текстов (37 образцов) и маркирующий звуковое пространство обряда. Второй напев, так называемый «проходный», звучал гораздо реже в течение свадьбы, когда жених и невеста появлялись вне дома во время передвижения по улице в дом жениха (ритуальные песни «Ой, лыхые хуторяны, лыхые» и «Ой, люды, люды, вороги»), а также при расплетании косы (ритуальная песня «Татарын, братик, татарын»). Третий и четвёртый напевы – «пограничные», специализированные по функции в обряде, т.к. звучали в переломных моментах свадьбы. На эти напевы прощальной функции исполнялись вэсильные песни (всего 7 образцов): одному политекстовому напеву соответствует 4 текста, другому – 3 образца. Напевы первых двух групп ярко контрастируют с вэсильными песнями за счёт мажорного наклонения и подвижного темпа.

С точки зрения композиционного признака, первые два напева относятся к монострофному типу, а третий и четвёртый напевы – к строфическому. Тексты песен первой группы состоят из четырёх-шести-восьми поэтических строк с обязательным повтором первой строки (запев и общий подхват). Значительную часть из них занимают корильные песни. Тексты песен второй группы состоят из трёх, четырёх, реже – шести строк без повтора первой строки. Песни третьей группы являются самыми протяжёнными, содержат в текстах от 3 до 11 строф. Таким образом, маркировка напевов происходит за счёт разного рода контрастов: темповой контраст, ладовый контраст и поэтический контраст, который проявляется и в масштабах поэтической строфы, и в содержании самих текстов.

Важное место в репертуаре воронцовцев занимает календарно-обрядовый фольклор, представленный песнями зимнего цикла, сопровождавшими зимние поздравительные обходы дворов. От исполнителей записано 7 образцов: колядки «Нова радость стала», «Коляд, Коляд, Колядныця», «Шо у вчора из вэчора», щедровки «Ой, сэрэды поля стояла тополя», «Васылэва Маты», «Щедривочка щедрувала» и засевная колядка «А в поли, поли сам плужок орэ». Обрядовые песни Воронцовки отличаются ярким песенным мелодизмом, дополнены этнографической информацией по святочной обрядности. Колядка «Нова радость стала» представляет собой распетый вариант церковной колядки. По сложности мелодики и степени распетости к этому образцу примыкают колядка «Шо у вчора из вэчера» (исполнялась во время обряда «вождение Мэланки» 13 января) и щедровка «Ой, сэрэды поля стояла тополя» с характерным припевом «Щедрый вэчир, добрый вэчир» (исполнялась в период с 13 января до Крещения). Колядка «Коляд, Коляд, Колядныця» и щедровка «Щедривочка щедрувала» распеты на один политекстовый напев, по типу мелодики представляющий собой образец активного взаимодействия речевого и музыкального интонирования, с характерным требованием угощения колядовщикам в завершении текста. Исполнялись эти две песни детьми: «Цэ пацаны так колядувалы!» (А.П. Перетятько). Засевная колядка «А в поли, поли сам плужок орэ» – песня заклинательного характера с преобладанием аграрной тематики, исполнялась мужчинами на Новый год, при этом посевальщики рассыпали зерно.

Для композиционного строения календарных обрядовых песен характерно использование развёрнутых однофразовых и двухфразовых структур с различными вариантами повторности. Многоголосие обрядовых песен зимнего цикла деревни Воронцовка имеет двухголосную основу с элементами эпизодического трёхголосия. При этом достаточно самостоятелен верхний голос, звучащий как подголосок, чаще всего находится в терцовом соотношении с основными голосами.

Среди экспедиционных сборов в Воронцовке особо выделяются поминальные молитвы (4 образца). Молитвы «Со святыми упокой», «Богородице Дево, радуйся», «Трисвятое» («Святый Боже») и молитва Святому Духу («Царю Небесный») исполнялись воронцовскими песенницами на поминании усопших. Как и прочие жанры традиции, эти образцы также поются открытым обрядовым звуком и распеты с соблюдением традиционных приёмов исполнения.

Излюбленным песенным жанром украинцев также являются лирические необрядовые песни, получившие в Сибири широкое распространение не только в украинской среде. Среди необрядовых жанров от песенниц Воронцовки записаны образцы лирики и песен позднего проихождения: «Ой, там на гори», «Як стояла Машенька», «Шо у поле озэрэчко», «Стоня сизой голуба», «Як зирву я з рожи квитку», «Як пиду в садочок», «Повий витры на Вкраину», «Ой, ты, Грицю», «Ой, дожжик идэ», «Шо в городе конопельки», «Ой, там в долыне хатына», «Бросай, Пэтро, жинку», «Колы б той вэчир», «Посажу я розу вкарай викна», «Зэлэнэ жито, зэлэнэ», «Чого вэчир блызэнько», а также воспринятые от русских романсы «На нэби мисяц», «Полюбил всей душой я девицу» и «Птичка-нэвэлычка». В необрядовых песнях, довольно поздних по происхождению, проявляется мастерство народных исполнителей в сохранении всех традиционных исполнительских приёмов.

Исполнение обрядовых и необрядовых песен воронцовских песенниц отличается особой открытой вокальной манерой, активной прямой звуковой подачей (при такой манере исполнения каждый звук как бы подчеркивается, акцентируется). Голоса исполнительниц имеют большой певческий диапазон, насыщенность и в то же время подвижность звуковедения, мастерство ансамблевого многоголосного исполнения. Объёмность звучания создается за счёт мощной основы нижнего и среднего голосов. Импровизационный характер ансамблевого исполнения создает множество вариантов и их версий. В музыкальной фактуре преобладает терцовое двухголосие с элементами эпизодического трёх- и четырёхголосия. К особенностям стилистики следует отнести сольный запев в каждой строфе, зачастую медленный темп, долгое окончание в конце строфы (фермата), большой мелодический диапазон, апериодичную метроритмику, вариационность, стирание граней между фразами. Среди специфических исполнительских приёмов следует подчеркнуть частое глиссандирование, сброс дыхания на заключительных слогах напева, усечение последних слогов. В процесс исполнения необрядовых жанров (лирических, плясовых песен, частушек) могли включаться и мужчины. Следы мужской манеры пения содержатся в необрядовых песенных жанрах в характере запевов, звуковой акцентированности, «зычности», вокальной объемности, что свидетельствует о бытовании в прошлом мужской и смешанной певческих традиций.

Речь воронцовских исполнителей отличается особой красочностью и эмоциональностью. Как и для всех украинцев Омской области, для воронцовцев характерно использование своеобразного говора из смеси украинского и русского языков в бытовой сфере, при этом они не владеют украинской письменностью и украинским литературным языком. Жанры обрядового фольклора демонстрируют наибольшую сохранность исходного материнского говора.

Все застолья в Воронцовке сопровождал инструментальный фольклор. Излюбленным инструментальным ансамблем в селе был дуэт гармони и бубна. Исполнителями на гармониках преимущественно были мужчины, а мастерством игры на бубне отличались женщины. По словам информантов, на гармони умели играть многие хлопцы, это было очень престижным (в 1930-е гг. украинская семья могла продать корову, чтобы купить сыну гармонь). Еще в 2007 г. в Воронцовке можно было зафиксировать прекрасный семейный дуэт гармониста и «бубнистки» (семья А.П. Перетятько). Бубен изготавливался вручную, по конструкции представлял собой обруч диаметром до 50 см с натянутой на нем собачьей кожей. В отверстия, прорезанные по окружности обруча, нанизывались тонкие звенящие металлические пластинки. С изнаночной стороны привязывались небольшие бубенчики (металлические шарики с дробью) к проволоке, протянутой под мембраной. Извлечение звука на ударном инструменте отличалась сложностью технических приёмов в сочетании с импровизационным ритмическим рисунком: игра деревянной колотушкой, всей кистью, пальцами, потирание мембраны или встряхивание всего инструмента. Звучание бубна использовалось в качестве сольного сопровождения плясовых песен, танцев и частушек в составе инструментального ансамбля как основное ритмообразующее начало. Экспедиции зафиксировали в Воронцовке бытование инструментальных наигрышей «Сербияночка» и «Барыня», которые использовались для сопровождения частушек с переплясом и импровизационной пляски.

К сожалению, сегодня творческое наследие с. Воронцовка находится в форме пассивного бытования и находится под угрозой полного изживания, ввиду невключения прямых наследников в процесс передачи традиционного опыта. Песни Воронцовки интересны для исполнительской практики в условиях современной реконструкции народных традиций. Восстановленные формы традиционной песенной культуры с. Воронцовка бытуют среди фольклорно-этнографических ансамблей Омского музыкального училища имени В.Я. Шебалина (студенческого ансамбля «Новая деревня» и ансамбля-лаборатории преподавателей училища «Берегиня»), Санкт-Петербургской государственной консерватории имени Н.А. Римского-Корсакова, фольклорных ансамблей Омской области. Данная деятельность может способствовать изучению этноспецифики и сохранению уникального музыкального и этнографического материала, песенных жанров, бытовавших в нашем регионе.

01. Шо мы литом нэ гулялы (свадебная)

02. Куды, доню, собираесся (свадебная)

03. Ой, забарна та й молода наша (свадебная)



04. Ой, уже ж мы находилися (свадебная)



05. Заметайтэ дворы (свадебная)



06. Нэнко  моя, чот ты мэнэ барышь (свадебная)



07. Наехали лытва (свадебная)



08. Шо то за ворона (свадебная)



09. На комене кружка стояла (свадебная)



10. Сохла,кобыла,сохла (свадебная)



11. Шо от столу до порога (свадебная)



12. Светылка малэнька (свадебная)



13. Ой,дружечки, мыром, мыром (свадебная)



14. Ой, дружечки, вы паняночки (свадебная)



15. пришивание квитки (свадебные песни)



16.Ой, люды, люды, вороги и Ой, лыхые хуторяны, лыхые (свадебные)



17. Ой, Галечка, ты обманщицей была (свадебная)



18. Нова радость стала (колядка)



19. Коляд, Коляд, Колядниця (колядка)



20. Шо у вчора из вэчера (колядка)



21. Ой, сэрэды поля стояла тополя (щедровка)



22. Игра на бубне по наигрыш Сербияночка



23. Игра на бубне под наигрыш Барыня


________________________________________________________

[1] Ганич Д. И., Олейник И. С. Русско-украинский словарь. – Харьков: Издательство «Радянська школа», 1976. – 1012 с.

[2] До́кы – до тех пор как

[3] Заба́рна – задерживающаяся

[4] Ма́тинко, ма́тинка – маменька

[5] Та уста́нь, уста́нь, мий та́точко – да встань, встань, мой папочка (ласк.)

[6] Чом ты мэ́нэ ба́рышь – почему (укр. чому́) ты меня задерживаешь

[7] Дру́жечки та й паня́ночки – дружечки, да паняночки (ласк. от укр. пан – господин)

[8] Вы́шмы – вишнями

[9] Вми́сто – вместе

[10] Гру́бу – печь

[11] Сни́док – завтрак

[12] Розта́вэ – раста́яла

Библиография

1.       Золотова Т. Н. Святочные традиции сибирских украинцев // Традиционная культура, № 2 (46). – Москва, 2012. – С. 49-60.

2.       Золотова Т. Н. Сохранение традиционного украинского обряда «вождение Мэланки» на территории Омской области // Народная культура Сибири: Материалы XVII научного семинара-симпозиума Сибирского регионального вузовского центра по фольклору / Отв. ред. Т.Г. Леонова. – Омск, 2008. – С. 243–247.

3.       Золотова Т. Н. Традиции святочного ряженья у сибирских украинцев // Этнография Алтая и сопредельных территорий: изучение, сохранение и презентация исторического, этнографического и культурного наследия: Материалы VII международной научной конференции. – Барнаул, 2008. – С. 114-118.

4.       Золотова Т.Н. Традиционная культура украинцев Среднего Прииртышья: проблемы исследования и сохранения // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития: сб. науч. тр.: в 3 ч. – Омск, 2012. – Ч. II. – С. 113–120.

5.       Золотова Т. Н. Украинцы // Энциклопедия Омской области: в 2 т. / Под общ. ред. В. Н. Русакова. – Омск: Омское книжное изд-во, 2010. – Т. 2. – С. 449–450.

6.       «Куды, доню, собыраесся?..» Свадебная обрядность украинских переселенцев Омского Прииртышья / Сост. Т.М. Репина, О.Г. Сидорская / Отв. ред. В.Ю. Багринцева. – Омск: Издательский дом «Наука», 2007. (Серия «По материалам фольклорно-этнографических экспедиций», вып. 2). – 186 с.; ил.

7.       Назарцева Т. М. Национальная кухня украинцев-переселенцев // Омский краевед / Гл. ред. П. П. Вибе. –  Омск: ОГИК музей, 2006. – № 3. – С. 131-134.

8.        Назарцева Т. М. Украинцы Омской области // Омский краевед / Гл. ред. П.П. Вибе. –  Омск: ОГИК музей, 2003. – № 1. – С. 50-55.

9.       Назарцева Т. М. О свадебном обряде украинцев (материалы экспедиций по Полтавскому району Омской области) // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. – Омск, 1996. – № 5. – С. 229-235.

10.    Реммлер В. В. Украинцы в Сибири // Культура Сибири. – 1995. – № 1. – С. 21-24.

11.     Сидорская О.Г. Свадебные венки украинцев Омской области (по материалам фольклорно-этнографических экспедиций 2005-2009 гг.) // Народная культура Сибири: Материалы XVIII научного семинара-симпозиума Сибирского регионального вузовского центра по фольклору / Отв. ред. Т.Г. Леонова. – Омск: Изд-во «Амфора», 2009. – С. 235-241.

12.    Сидорская О.Г. Свадебные пригласительные обходы дворов у украинцев Омской области // Сибирская деревня: история, современное состояние и перспективы развития: Сб. науч. тр. в 3- х ч. – Омск: Изд-во «Омскбланкиздат», 2010. – Ч. II – С. 138-146.

13.     Сидорская О.Г. Свадебный обрядовый комплекс украинцев Омской области // Традиционная культура, № 2 (46). – Москва, 2012. – С. 61–71.

14.     Сидорская О.Г. Состояние музыкального фольклора украинских переселенцев юга Омской области (по материалам фольклорно-этнографических экспедиций 2005-2007 гг.) // Народная культура Сибири: Материалы XVI научного семинара-симпозиума Сибирского регионального вузовского центра по фольклору / Отв. ред. Т.Г. Леонова. – Омск: Изд-во «Амфора», 2007. – С. 282-287.

15.     Сидорская О.Г. Традиционное свадебное обрядовое дерево украинцев Сибири: основные типы и функции // Культура как предмет комплексного исследования [Текст]: сб. науч. тр. / Кемеров. гос. ун-т культуры и искусств. – Кемерово: КемГУКИ, 2010. – Вып. 10. – С. 76-88.

16.     Сидорская О.Г. Традиционные свадебные венки невесты (на примере украинского населения Омской области) // Культурологические исследования в Сибири. – 2009. – № 1 (27). – С. 138-148.

17.    Сидорская О.Г. Традиционные элементы свадебной обрядности украинцев Омской области // Вестник культуры № 1 (35). Материалы Регионального научно-практического семинара «Проблемы изучения и использования культурного потенциала славянского населения Омской области. – Омск: Издательский дом «Наука», 2011.  – С. 12.

Автор - Сидорская Олеся Геннадьевна, кандидат исторических наук, заместитель директора по научно-методической работе, председатель предметно-цикловой комиссии «Сольное и хоровое народное пение», руководитель фольклорно-этнографического ансамбля училища «Новая деревня» БПОУ «Омское музыкальное училище (колледж) имени В.Я. Шебалина», Лауреат премии Губернатора Омской области